На главную Карта сайта Письмо нам
События
Культурный форум

В Санкт-Петербурге 7-9 декабря на самом высоком уровне прошёл Культурный Форум на тему «Человек. Культура. Мир.». 

читать далее

-----------------------------
КНИГА ЖИЗНИ НАРОДА
-----------------------------
Возвращение
-----------------------------
Все статьи
Журналу "Аврора"
45 лет
"Аврора". Взгляд в юность

Надо сказать, тогда все думали, что война долго не продлится, мы разобьем врага на чужой территории: «…малой кровью, могучим ударом», как пелось тогда в одной популярной песне...

читать далее

-----------------------------
История в картинках
-----------------------------
Любовь к литературе
-----------------------------
Все статьи
Уроки чтения
Об эксклюзивной легитимности менталитета

В 90-е годы в нашем обиходе появились загадочные, неизвестные доселе слова: «эксклюзивный», «толерантный», «легитимный», «менталитет». Правда, на поверку оказалось, что это не что иное, как иностранные синонимы известных всем понятий...

читать далее

-----------------------------
Об идеологических войнах и толстых журналах
-----------------------------
Новая книга Е.Вертлиба
-----------------------------
Все статьи
Над журналом работают

 
Кира Грозная


Виктория Черножукова


Илья Бояшов


Сергей Протас  

 
Валерий Десятов


Александр Щеглов 


НАШИ ДРУЗЬЯ

Главная > Вернисаж
Вернисаж
16.12.2013

ДИАЛОГ КОНТРАСТОВ 

Творчество петербургского художника Вячеслава Петровича Марченко — яркий пример плодотворного диалога образного языка театра и живописи, который допускает свободное, игровое пересоздание современности и далекого прошлого в новое художественное целое. Как известно, этот диалог, результатом которого стало обновление и обогащение выразительного языка каждого из двух искусств, проходил на протяжении всего прошедшего столетия. В самом принципе творческого мышления мастера различим отзвук устремленности русской и зарубежной художественной культуры к синтезу искусств на поворотном этапе ее развития. Работы Марченко позволяют говорить о совмещении сразу нескольких направлений в осуществлении этого синтеза. Это и собственно обращение к теме театра и образам крупнейших его деятелей, и уподобление события, запечатленного на холсте, сценической мизансцене, и наконец, оформление театральных постановок. Притом каждая из этих линий в творчестве живописца поддерживает, дополняет другую и, в конечном счете, становится неразрывно связанным с нею.
«Жизнь напоминает движение маятника, смену дня и ночи. В живописи — это контраст черного и белого, теплого и холодного, нежного и грубого… В своих картинах я пытаюсь отразить разные грани жизни», — отмечает сам мастер. Пожалуй, в этом высказывании кратко и емко сформулирована философия его творчества. Такое динамичное восприятие мира «в единстве и борьбе» противоположных начал — света и тьмы, теплого и холодного, устойчивого, статичного и динамичного можно считать лейтмотивом живописи Вячеслава Марченко, ее содержательной основой. Первые его значительные работы датируются второй половиной восьмидесятых годов, вновь открывших обширный «культурный пласт», имя которому — русский авангард. В самом деле, без мощнейшего импульса его новаций в сфере содержательной и пластической сторон художественного произведения вряд ли был возможен первый значительный успех работ Марченко за рубежом, в Испании, и признание на родине, где важной вехой стала персональная выставка в Петербурге, во дворце Белосельских­Белозерских в 1994 году… А следом — во многом судьбоносное событие, когда благодаря содействию Народного артиста СССР Аскольда Макарова, руководителя коллектива театра «Хореографические миниатюры», художнику вместе с супругой — хореографом Марченко­Волыниной удалось принять участие в постановке нескольких балетных номеров. Последние получили воплощение также в форме живописных полотен, которые проецировались на специальный экран во время представления и, соответственно, выступали непосредственным участником создания целостного образа сценического действа, в котором на равных правах участвует изобразительное искусство и искусство танца. Недаром в этих полотнах прослеживается настойчивое стремление их автора к освоению, комбинированию и последующему синтезу образных приемов, ставших столетие назад слагаемыми обновленной эстетики театра. Жизнь была заново увидена художником вслед за мастером «Мира искусства» и первопроходцами авангарда как красочная симфония, пронизанная энергией цвета и формы, созданная по законам, установленным самим художникам.
Если начальный период творчества Вячеслава Марченко можно определить как «поиск себя» в обширном пространстве художественной традиции, когда навыки, полученные в Академии художеств — институте имени И. Е. Репина, становились основой образного строя натурных пейзажей, портретов, натюрмортов, то рубеж 1980–1990­х годов отмечен сменой вектора живописного поиска. Желание организовать пространство холста в соответствии с законами театральной декорации, «подсказанное» уже отмеченным нами открытием искусства начала ХХ века, вполне ощутимо в картине «Сон» (1992), пробуждающей в памяти элегии Борисова­Мусатова и художников «Голубой розы». А также в «Чертополохе» (1992), где красочная материя пронизана энергией, витальной силой безудержного роста, и вместе с тем — утонченной декоративностью, заставляющей воспринимать станковое полотно как красочный театральный задник. В «Двух ангелах» (1994) зрителя захватывает сила вихреобразного движения, в которое включены бесплотные фигуры, острые графичные силуэты которых кажутся сошедшими со старинных полустершихся фресок — но фигуры эти буквально преображаются под влиянием ритмов современности, диктующей иной подход к организации пространства картины. Это же пластическое переосмысление образов, неразрывно связанных с традициями классического искусства, мы встречаем в «Трех грациях» (1993). Здесь художником уже найден ритм активных динамичных диагоналей, делящих пространство на геометризованные плоскости и создающих выразительную подвижную структуру, то вовлекающую взгляд в глубину и возвращающую его обратно, то, напротив, утверждающую плоскость холста. Однако на этой плоскости могут расцвести пульсирующие космической энергией узоры «Фантастического мира» (1992) и движущиеся в медленном непрекращающемся танце ветви и ягоды «Виноградника» (2000), обозначенные сплетающимися линиями и пульсирующими точками. В этом мире театральных образов есть место и чарующей чувственной неге Востока, воплощенной в круглящихся линиях тел и вторящих им деталей обстановки гарема в «Шехерезаде» (1997), и созвучию прозрачных, текучих красок и восходящих волнами красочных сгустков. Именно так создается подобие миража, сказочного видения в «Диалоге» (1999) и «Маскараде» (2002). Кажется, автор намечает то органичное единение театрального и живописного искусства, которое найдет буквальное воплощение в упоминавшихся ранее хореографических миниатюрах. 

На выставке, проходившей в декабре 2012 года в Санкт­петербургской Капелле, были явлены результаты поисков, сомнений и обретений мастера — серия полотен, выполненных в последнее десятилетие и посвященных великим деятелям русской литературы и современникам художника. Пушкин, Гоголь, Тарас Шевченко, Достоевский, Есенин — и рядом с ними Леонид Якобсон и Валерий Гергиев… Здесь мы наблюдаем интересную и смелую попытку совмещения разных пространств и времен в рамках станковой картины с ее неизбежным требованием целостного зрительного восприятия изображения как единого образа. Но эти же неизбывные для живописного произведения законы организации пространства, подразумевающие соблюдение единства времени и места действия, смело преодолеваются за счет контрастного совмещения образов, каждый из которых существует в своём времени — реальном или сказочном. 
Преображение реального ландшафта в поэтичный фантастический мир декорации, на фоне которой движется в изящном танце Айседора Дункан, кажется, происходит на глазах юноши из Рязанщины — или, может быть, лишь в его воображении? Пожалуй, вряд ли уместно ждать от автора прямого, конкретного ответа на этот вопрос — важнее здесь точно найденная атмосфера самозабвенного творческого деяния, когда сам писатель или музыкант оказывается во власти порожденных им образов. Так же происходит в картине, где создатель «Вечеров на хуторе близ Диканьки» буквально вытеснен к краю картинного поля сонмом персонажей, существующих в воображении Николая Васильевича — грань между реальностью и вымыслом становится здесь весьма зыбкой, почти неощутимой. Близкую ситуацию мы встречаем в картине, посвященной современнику художника, великому дирижеру Валерию Гергиеву. Холст разделен на две равномерные части — взгляд постоянно переходит из интерьера, из зала, где музыканты уже дождались взмаха дирижерской палочки, к изображению фасада всемирно известного здания Мариинского театра, увиденного от подножия памятника Михаилу Глинке. Исполнен мощной внутренней энергии взгляд Гергиева, который, кажется, скользит мимо зрителя и обращен скорее к великому композитору, образ воплощен в одном из монументов на Театральной площади. Вслед за ним и пространство зрительного зала плавно перетекает в пространство внешнее. Возвращаясь к литературным образам, мы замечаем развитие этого композиционного приема, организующего само содержание произведения, в картине, где погруженность Достоевского в тягостные думы зримо отъединяет его от города, погруженного в золотисто­желтое марево, цвет которого выступает у писателя метафорой душевного потрясения, приводящего к безумию. И эта добровольная самоизоляция позволяет прозреть метафизику человеческого бытия с его «проклятыми» вопросами, где сюжетная канва «Преступления и наказания», кажется, рождается на наших глазах.
Особое место в театральной серии Вячеслава Марченко принадлежит картине «Пушкин», эскиз к которой, по словам художника, был использован при создании первой хореографической миниатюры «Поэт и муза», посвященной 200­летию Александра Сергеевича.                К сожалению, не имея возможности подробно рассказать о сценической судьбе этой и других живописных работ Марченко, по которым на разных площадках Петербурга были поставлены оригинальные балетные номера, остановимся на пластическим решении самой картины. Нашему взору открыты два Петербурга — летний и зимний. Последний «принадлежит» Александру Сергеевичу и обозначен соприкасающимися и как бы входящими друг в друга фрагментами прославленных архитектурных сооружений. «Летняя» же часть картины отведена изящной женской фигуре, чей головной убор своими очертаниями напоминает нимб. Эта половина воспринимается более «спокойной», упорядоченной с точки зрения композиционного решения, подобно тому, как холодно спокойны геометрически четкие линии аллеи Летнего сада, устремляющиеся ввысь за изящной женской фигуркой. Любопытно, что здесь, равно как и в «Тарасе Шевченко», роль границы двух пространственных и содержательных зон выступает изображение скульптуры. Это статуи Летнего сада, выстроенные в ряд, или же грифон, крыло которого зрительно скрепляет сценку на украинском хуторе в жаркий лень, и изображение холодного «чиновного» Петербурга, где Кобзарю суждено было сполна реализовать талант поэта и художника и, в то же время, испытать горечь навета и последующей ссылки. Вновь, как и в «Достоевском», используется контрастное сочетание­столкновение горячей по колориту, построенной на сочетании охристых, золотистых, оранжевых и красных, и холодной половин. И здесь жизнь воспринимается подобием «маятника», который идет от тепла, добра и света к холоду и отчуждению, и, однако, выступает неким стимулом, жизненным контрастом, неизбежным и даже необходимым для самореализации творца, пробуждающим «энергию сопротивления». Автор как бы проводит своих героев через полосу сомнений, душевных мук, нравственных испытаний, позволяя увидеть контрастные начала в жизни и искусстве и сопоставить, соизмерить их на прямоугольном поле холста.
Недаром даже лишенные, на первый взгляд, драматической завязки работы, составившие экспозицию недавней выставки, заключают борение контрастных сил, рождающее эмоциональный всплеск, побуждающий к созиданию, творческой самореализации или к полному растворению в искусстве. Точно так же не мыслит себя вне подобной духовной самоотдачи Леонид Якобсон, руки которого, готовые объять и репетиционный зал, и саму театральную постановку, уже вынесенную на суд зрителя, заставляют вспомнить извечный мотив распятия («поддержанный» аллюзией на копье Лонгина, введенное в образную ткань картины). Тема двоемирия, проходящая красной нитью сквозь творчество автора, разрешается здесь в парении духа, не знающего различий между сокрытым от зрителя каждодневным трудом художника и конечным результатом этого труда. Можно сказать, что в сравнении с картиной «Полишинель. Посвящение Леониду Якобсону» (2000) образ творца и подвластного ему мира искусства получает более емкое и содержательное в эмоциональном плане воплощение. Как представляется, художник приходит к такому пластически осязаемому образу театра от образа знакового с традиционным атрибутом сценического искусства — маской, а точнее, масками, словно приоткрывающими зазеркалье театра, мир, скрытый за кулисами и живущий по своим причудливым законам. Эта картина в экспозиции воспринималась как завершающий аккорд театральной серии, где ее создатель воплотил волнующую и столь значимую для него тему диалога между сценой и зрителем — и диалога контрастных, противоположных, но неотделимых друг друга граней человеческого бытия.

Руслан Бахтияров
Кандидат искусствоведения,
Научный сотрудник Русского музея

Лирика
Дмитрий Поляков

Поляков (Катин) Дмитрий Николаевич - российский писатель, журналист, поэт. Родился в Москве в 1961 г. Выступал с публикациями стихов и рассказов в литературных изданиях в России и за рубежом.

читать далее

-----------------------------
Владимир Бауэр
-----------------------------
Владимир Тарасов
-----------------------------
Все статьи
Вернисаж
Юрий Люкшин и его ученики

Выставка «Сергий Радонежский», открывшаяся в начале марта в Санкт-Петербурге, в Государственном музее истории религии, наглядно демонстрирует глубокий непреходящий интерес к исторической и легендарной фигуре святого, сыгравшего исключительную роль в отечественной истории.

читать далее

-----------------------------
Монах, художник, собиратель, воин...
-----------------------------
Диалог контрастов
-----------------------------
Все статьи
Дебют
Алексей Панограф

Алексей Панограф. Живёт в Санкт-Петербурге. По образованию – математик. Прозу пишет с детства. Первый свой рассказ опубликовал в «Ленинградском литераторе» в начале 90-х. 

читать далее

-----------------------------
Владимир Левченко
-----------------------------
Виктория Черножукова. Рассказы
-----------------------------
Все статьи
Взгляд
Кира Грозная

Чем ныне живут толстые журналы? Какую роль они играют сейчас? На эти темы наш корреспондент беседует с главным редактором литературно-художественного и общественно-политического журнала «Аврора» (Санкт-Петербург) К.А.Грозной. 

читать далее

На русских просторах
Презентация в Ратной палате

Состоялась презентация опубликованных в журнале "На русских просторах" записок офицера Чехословацкого корпуса Франтишека Лангера (1888 – 1965), впервые переведённых на русский язык Ларисой Георгиевной Кондратьевой.

читать далее

Опрос
человек
проголосовали
Результаты голосования

Адрес редакции: 197110, Санкт-Петербург, Б. Разночинная ул., д. 17-А,
тел.: +7(812)230-67-13; E-mail:
avrora19-69@mail.ru

Яндекс.Метрика Рейтинг@mail.ru Rampler's Top 100 LiveInternet